2a9c932b     

Кондрат Емельян - Достался Нам Век Неспокойный



Кондрат Емельян Филаретович
Достался нам век неспокойный
Аннотация издательства: В книге Героя Советского Союза генерал-майора авиации в отставке Е.Ф. Кондрата повествуется о доблести и беспримерном героизме советских летчиков-истребителей в небе республиканской Испании, в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками во время Великой Отечественной войны и в период разгрома японской Квантунской армии на Дальнем Востоке.
Автор, участник этих важнейших в истории нашей Родины событий, рассказывает о своих боевых товарищах, с честью прошедших все испытания в боях за честь и славу Отчизны. Книга рассчитана на массового читателя.
Забудьте свои имена...
По обе стороны баррикад
18 июля 1936 года. Мы разыграли бой — один против, троих. По всем канонам учебной программы такого не полагалось.

Но наш командир любил эксперименты.
«Один» — это я. Они меня, конечно, «сбили», хотя и не сразу. Особенно досаждал Матюнин. Я почти возненавидел его в ту минуту, когда он повис у меня на хвосте и шел как привязанный, какие бы пилотажные номера я ни выкидывал.

На мгновение даже представил его лицо: с сердито прищуренными глазами и закушенной нижней губой — таким он обычно бывал на футбольном поле, когда его обходил нападающий.
Самолеты приземлились, срулили с посадочной полосы и понеслись на стоянку, уже больше похожие, наверное, на торпедные катера: задрав высоко носы и отбрасывая винтами воздух, они оставляли за собой зеленые волны стелющейся травы.
Мы спрыгнули на землю, поправили гимнастерки и зашагали к тому месту, где в окружении нескольких командиров глыбасто возвышалась мощная фигура комбрига. Поодаль, за самолетами, стараясь не маячить на глазах у начальства, поджидали нас друзья, чтобы вместе идти в городок.
— Так... Ну что ж, неплохо. Действовали слаженно и напористо. — Комбриг Король сделал два шага вдоль нашей коротенькой шеренги. — Но этого еще недостаточно.

Надо искать... Надо пробовать и привыкать вести бои с превосходящими силами врага.
Комбриг, подробно разобрав наш бой, наконец, сказал улыбнувшись:
— Свободны.
Только теперь мы по-настоящему почувствовали, как устали.
Трудовая неделя окончена. Завтра — выходной день, и я увижу Олю. Увижу ее широко распахнутые глаза, лицо, обрамленное неброской прической, протяну ей букетик цветов без названия и скажу: «Это — с аэродрома». Она воз мет их, поднесет к лицу, чтобы скрыть смущение.

Славная...
— Женька! Ты чего это витаешь в облаках? — голос Ерохина возвращает меня к действительности.
— Летчик — где же ему еще витать? — заступается за меня Мирошниченко.
Мы идем по аэродромному полю, планшеты с картам опущены на длинных ремешках и при каждом шаге бьют по икрам — особый авиационный шик. Сдернуты шлемы, ветерок приятно ласкает голову. Все залито солнцем, земля пахнет вчерашним дождем, свежестью травы.
— Нет, ребята, вы посмотрите на него, — не унимается Ерохин, — размечтался.
— Да будет тебе! — пытаюсь остановить его.
Но все уже навострили уши, и особенно, конечно, Виктор Матюнин. Не подай Ерохин голос, Виктор, возможно, так и продолжал бы вышагивать, оторвавшись от всех. Такая у него привычка.

Даже если они идут только вдвоем с Мирошниченко — утром ли в эскадрилью, в столовую ли, в Дом Красной Армии — на полкорпуса впереди обязательно кряжистая, чуть сутуловатая фигура Матюнина.
Вот они-то и выкручивали только что в небе с меня пот: Ерохин — мой закадычный друг, а Матюнин с Мирошниченко — тоже неразлучная пара.
В эскадрилье шутят, что если иных связал случай, то нас с Ерохиным — не



Содержание раздела